— Я увидел их и подумал о тебе.

Он протянул мне коробку, одновременно забирая у меня поводки, и я с замирающим сердцем приняла подарок.

— Давай, — проговорил Тодд. — Открой.

Я не шевелилась. Мне казалось, что, открыв коробку, я в определенном смысле брошу вызов судьбе или заключу договор, скрепленный кровью. И таким образом без слов скажу ему, что все в порядке и у нас еще есть шанс.

— Ну же, Мел. Это ведь подарок, а не бомба с часовым механизмом.

Я никогда не могла устоять перед ним, как только он вспоминал, что меня нужно называть Мел. И коли на то пошло, я никогда не могла устоять перед парой туфель…

Кончиком указательного пальца я чуть-чуть приподняла крышку и заглянула внутрь. Увидела что-то красное, а потом… О боже!

— «Живанши»? — Крепко прижав к груди коробку, я бросилась Тодду на грудь. — Ты купил мне лодочки от «Живанши»?

Я обожаю любую обувь (и сумочки, разумеется), но в моем представлении «Живанши» является верхом совершенства. «Живанши»—это высокая мода. В конце концов, ведь именно Юбер де Живанши создавал почти всю одежду и костюмы для Одри Хепберн. Если это не самое потрясающее доказательство его превосходства, тогда я не знаю, что тут можно еще сказать.

Возможно, Одри завтракала у «Тиффани» [3] , а для меня завтрак, обед и ужин — это «Живанши». Я с радостью сделаю круг только для того, чтобы оказаться на углу 63-й улицы и Мэдисон-авеню и взглянуть на витрину. В один прекрасный день я войду в этот магазин и что-нибудь себе куплю. Но до этого счастливого дня я вынуждена смириться с покупками в Интернет-магазине и приобретением произведений второстепенных дизайнеров. И, похоже, подарками от своего бывшего любовника.

— Надень.

— Ты спятил? Дождь ведь!

Он придвинулся ко мне и раскрыл над нашими головами зонтик. Какой заботливый!

— Хотя бы посмотри на них. Может, они тебе не понравятся.

Ему не пришлось просить дважды. Я засунула руку в коробку и погладила гладкую красную кожу, которая очень скоро будет ласкать мою ногу. О святые небеса! (Наверно, это выглядит смешно, но у всех есть свои маленькие слабости. Я, как и моя мать, схожу с ума от обуви.)

— Ну, как они тебе? — спросил Тодд.

По тому, как дрогнули уголки его губ, я решила, что он знает ответ.

Я уже собралась сказать, что испытала оргазм, но вовремя сдержалась. Да, туфли просто сказочные, но Тодд все-таки мой бывший… и я твердо знала, что меня это вполне устраивает.

— Потрясающие, — сказала я, — Они и правда великолепны. Спасибо. Ты очень милый.

— Ты же не станешь отказываться и говорить, что не можешь их взять?

— С ума сошел? — Я прижала коробку к груди. — Конечно, я их возьму.

Тодд улыбнулся:

— Узнаю мою Мел.

Только вот я больше не была его Мел. Он откашлялся.

— Знаешь… хмм, я подумал, что мы могли бы вечером куда-нибудь сходить. Выпить или еще что-нибудь.

Ага! Вот и расплата.

Неужели он думает, что я настолько беспринципна и пойду на свидание из-за пары туфель? Я открыла рот, чтобы отказаться, и с удивлением услышала собственный ответ:

— Мои родители приехали в город на выходные, чтобы отпраздновать свою годовщину. Они собрались на Бродвей, и я обедаю с ними перед представлением.

Не слишком твердое «нет», но зато чистая правда. Мои родители приехали двадцать четыре часа назад, и до сих пор наше расписание не совпадало. Точнее, маме до сегодняшнего вечера не удавалось выкроить для меня время. Поскольку я ужасно хотела повидать отца, то не стала ее доставать.

— А как насчет сейчас? Еще достаточно рано, — сказал Тодд тем особенным голосом, который означал: «Я адвокат и привык спорить, чтобы заработать на жизнь». — Времени на мартини со мной и обед с родителями вполне хватит.

Я знала, что мне следует растоптать этот бутон, пока он не расцвел, и сказать Тодду, что мы ничего не будем пить вместе — независимо от того собираюсь я встречаться с родителями или нет. Вместо этого я мягко проговорила:

— Мне нужно погулять с собаками, а потом мы с Дженнифер договорились походить по магазинам. Кроме того, для спиртного еще слишком рано.

— В таком случае выпьем кофе. Дженнифер все поймет.

На самом деле ничего она не поймет. Будучи моей лучшей подругой, Дженнифер размажет меня по стене, если я скажу ей, что согласилась пойти на свидание с Тоддом, человеком, которому мы столько раз перемывали косточки, порой засиживаясь за этим занятием допоздна. По крайней мере, мне казалось, что она так сделает. Но я могла и ошибаться. Ведь именно она сказала ему, где меня найти.

— Я ей обещала, — сказала я.

Это было почти правдой. Когда мы с Дженн поселились вместе, мы дали друг другу слово, что никогда не станем нарушать наших совместных планов только потому, что какой-то парень пригласил нас на свидание. Разумеется, существовал целый список исключений из правила: парень, похожий на Джонни Деппа, сам Джонни Депп, парень, имеющий карточку служащего и, следовательно, право на скидки в «Бергдорфе », — однако Тодд ни под какую из данных категорий не подходил.

— Ты уверена? А в другой раз?

Я открыла рот в надежде изречь какую-нибудь умную причину для отказа. Ничего не вышло. Вместо ответа я помахала в воздухе поводками и заявила, что мне нужно идти, иначе собаки поднимут восстание.

— Я с тобой.

— О! Ну хорошо. Конечно.

Я решила соблюдать вежливость. В конце концов, он купил мне туфли. Кроме того, я стояла под дождем с промокшими собаками на поводках и выглядела не слишком привлекательно. Может быть, Тодд — лучшее, на что я могла сейчас рассчитывать. Может быть, больше никто в моей жизни не купит мне туфли.

Но скорее всего, я самая обычная дурочка, а Тодд знает, как мной управлять.

Мы зашагали в сторону парка, и, когда миновали половину пути, Тодд вдруг протянул руку и его мизинец коснулся моего большого пальца.

— Я по тебе скучал, Мел.

О господи! От таких слов можно было растаять. Его голос звучал искренне, а на лице появилось раскаяние. Подарки, нежные слова… Похоже, он действительно хотел, чтобы я вернулась. Мне это чертовски льстило и немного смущало.

Но нисколько не заинтересовало. И между нами повисло неловкое молчание, которое тянулось и тянулось, а потом разорвалось воплями собак, выпущенных наконец на свободу. Благодарение Богу.

Я откашлялась.

— Послушай, Тодд…

Он поднял руку.

— Всего лишь бокал вина. Если ты не можешь сегодня, давай встретимся завтра. — Его лицо озарилось той самой улыбкой, которая заманила меня в его постель пятнадцать месяцев назад. — Ну же, Мел. Ничего такого. Всего лишь вино.

— У нас не бывает так, чтобы только вино. — заявила я.

В его усмешке отразились все ночи, доказавшие мою правоту, и я почувствовала, как решимость меня оставляет. Зазвонил мой телефон, и я резко открыла крышку, радуясь его вмешательству в наш разговор. Это была мама.

— Привет, мама. Я только что сказала одному своему приятелю, что сегодня вечером встречаюсь с вами.

— Надеюсь, ты не очень огорчишься, если мы перенесем нашу встречу на завтра.

Ее слова прозвучали как утверждение, а не вопрос, и она даже не дала мне возможности что-нибудь возразить.

— Понятно. — Я облизнула губы. — А я так хотела увидеть папу. И тебя.

Мама даже не попыталась приглушить раздраженный вздох.

— Ради бога, Мелани. В конце концов, чей это отпуск? Оказалось, что один из одноклассников папы живет на Лонг-Айленде, и он пообедает с нами перед театром. Ты ведь не хочешь, чтобы мы упустили возможность встретиться со старым другом?

А как насчет возможности встретиться с собственной дочерью?

Я хотела сказать это вслух. Очень-очень хотела.

Вместо этого я проговорила:

— Конечно, мама.

Затем я нацепила на лицо веселую улыбку. Все психоаналитики дружно твердят, что, если вы станете улыбаться, даже когда находитесь в депрессии или злитесь, ваше настроение непременно изменится. Я немного подождала, проверяя эту теорию. Ничего. Никаких перемен.